Четвертая эннеада Плотина — это первый по значимости и объему после Аристотеля свод психологических трактатов, дошедший из античности до наших дней. С исключительной для древних обстоятельностью философ рассматривает здесь вопросы, связанные и с Душой-Ипостасью, и с иерархией внутрикосмических душ.

Во вторую эннеаду вошли девять трактатов, объединенных натурфилософской тематикой (в широком смысле этого слова — в связи человека с чувственным космосом и умопостигаемой вселенной), переведенных с древнегреческого языка и заново отредактированных, с обширными комментариями и приложением оригинального древнегреческого текста.

Новое издание полного корпуса сочинений Плотина на русском языке открывает первая эннеада — девять трактатов, объединенных антропологической тематикой, переведенных с древнегреческого языка и заново отредактированных, с обширными комментариями и приложением оригинального древнегреческого текста.

Пятая эннеада Плотина посвящена, главным образом, учению о второй Ипостаси — Уме и связанных с ним проблем тринитарного богословия. Мыслитель излагает здесь свою оригинальную трактовку платоновской теологии, открываясь как смелый экзегет и великий диалектик.

Третья эннеада основателя неоплатонической школы, великого Плотина (ок. 204-270), посвящена рассмотрению космоса как живого существа и действию высших начал в нем. В третью эннеаду входят исключительные по своей значимости трактаты, в которых мыслитель излагает свое учение о Логосе и творении, времени и вечности, Промысле и судьбе.

Первые пять трактатов шестой эннеады великого Плотина, вошедшие в этот том, представляют собой изложение логики и онтологии в системе основателя неоплатонизма. Это второе по объему после аристотелевского «Органона» античное сочинение древности, исследующее априорные содержания рассудка в связи с онтологическими структурами.

Заключительные трактаты шестой эннеады представляют собой богословие Единого — наиболее известную и востребованную часть учения великого философа. Даже если бы Плотин (ок. 204-270) был автором только этих трактатов, его вклад в мировую философию невозможно было бы переоценить.